Глава 16
В конце сентября на всех морских и почти на всех сухопутных театрах боевых действий установилось затишье. Активные бои шли только во Франции и в Ирландии. И если в последней до их победного окончания было еще далеко, несмотря на провозглашение независимости Ирландии и ее признание Большой Четверкой, а также Мексикой и Данией, то во Франции финал был виден невооруженным глазом. Несколько дней назад Богаевский вышел к Дюнкерку и теперь срочно оборудовал аэродромы на занятой территории. Еще месяц назад мы перебросили в его распоряжение Второй истребительный полк РГК, который уже успел обеспечить в этом районе полное наше господство в воздухе.
Естественно, практически окруженному противнику предложили сдаться. И если среди французов еще наблюдалось какое-то внимание к этому призыву, то английские войска его злобно игнорировали, надеясь все-таки эвакуироваться морем. Богаевский специально не стал штурмовать Дюнкерк, да и бомбили его хоть и регулярно, но не очень интенсивно. Потому как штурм неизбежно привел бы к потерям, которые мы в данной ситуации считали абсолютно лишними. Пусть себе эвакуируются, мы даже и мешать не будем… почти. Тут, правда, требовались точные разведданные, но они у нас были. И если в сторону Англии отплывала очередная порция колониальных войск, то, как правило, она успешно пересекала Ла-Манш. А вот посудины с войсками метрополии тонули, едва добравшись до середины пролива. Потому как при полном нашем господстве в воздухе никакой противолодочной обороны англичане организовать не смогли, и крупные транспорты беспрепятственно торпедировались, а с мелкими суденышками успешно разбирались «Выхухоли». Противник еще не заметил избирательности наших атак, но объяснение у нас уже было. Типа жалко нам всяких угнетаемых индийцев и непальцев, ну прямо рука не поднимается топить… На самом же деле все было куда прозаичней. В Англии уже имелись заметные продовольственные трудности, и почти полмиллиона вооруженных едоков из колоний будут там очень кстати, а помешать нам они ничем не смогут, ибо высадку на острова мы не планировали. Пусть посидят на диете, авось поближе к зиме и взбунтуются.
Впрочем, одним только этим наша забота об английском населении не исчерпывалась. Еще в шестом году Танечкины агенты нашли и профинансировали людей, выступающих за ограничения на продажу огнестрельного оружия. Те, конечно, прибавили активности… В результате «огнестрельный закон», вводящий разрешительный порядок приобретения стволов, да еще со многими ограничениями, был принят на одиннадцать лет раньше, чем в том мире, то есть в девятом году. Ибо я твердо знал, если из народа требуется сделать стадо, то первым делом его надо лишить права на самозащиту. Еще римляне установили, что раб, в отличие от свободного, оружия иметь не может. Американцы в свое время, до отмены рабства, писали в своих законах то же самое. И я лично видел, во что превращается некогда гордый и свободный народ, если его разоружить. Не сразу, а поколении во втором-третьем…
За несколько лет до начала своих межмировых приключений я ездил в Голландию на скутерные гонки. И как-то раз задержался в гараже, так что мой знакомый, живущий неподалеку от гостиницы, где я остановился, уехал, а обычно он подвозил меня на своей машине. Ерунда, подумал я, пешком дойду, тут и километра не будет, если идти через парк.
– Да вы что, там наркоманы! – просветили меня местные механики. – Они вас ограбят.
– У них будут пистолеты? – поинтересовался я, и, услышав уверенное «нет», выбрал отрезок цепи, взвесил его в руке и попросил разрешения чуток укоротить.
– Что вы собираетесь делать? – изумились голландцы.
– Как что? Возьму с собой на всякий случай. Вдруг действительно захотят пограбить?
– Вы же нанесете им вред, – ужаснулись местные, – и можете даже покалечить! Вас арестуют и посадят!
– Да? Интересно… А вообще-то что у вас принято делать при встрече с грабителями?
– Отдать им деньги, – объяснили мне. – Тогда, может, и не будут бить.
– Так ведь если я их цепью отоварю, тоже не будут, а деньги останутся при мне. Или у вас запрещено носить с собой не только игрушечные пистолеты, но и цепь?
По глазам моих собеседников я понял, что упал в их мнении ниже плинтуса, до уровня какого-то дикого зверя, и, как только я уйду, они тут же позвонят в полицию. Плюнув, я бросил цепь им под ноги и пошел искать трамвайную остановку. Потом я, кстати, узнал, что цепь носить действительно запрещено. Если человек заранее собирается применять какой-то предмет как оружие, то наличие у него этого предмета уже есть уголовно наказуемое преступление! То есть в Голландии и Англии к двадцать первому веку стало запрещено защищаться от грабителей и насильников. Ну а здесь я собирался малость подстегнуть этот процесс… С моей подачи уже развернулась кампания за полный запрет огнестрела. Мол, война, в тылу должен быть порядок, так что давайте уменьшим количество соблазнов. Хорошо бы они успели пораньше! Безоружный народ, вооруженные преступники и взбунтовавшиеся колониальные дивизии – просто замечательное сочетание.
Еще один фронт разгорающейся войны был в Африке, где французский Иностранный легион при поддержке местных войск пытался наступать на Марокко. По планам его должны были поддерживать как английская, так и французская эскадры, но англичанам после битвы в Кельтском море стало не до Африки, а от французского флота толку было немного. А когда начали доходить вести об обстановке в самой Франции, наступление выдохлось окончательно.
В Париже под влиянием поражения произошло восстание. Было объявлено о создании Второй коммуны. Главной движущей силой его были непонятно как возродившиеся социал-бонапартисты, а героиней и знаменем стала Жозефина де Вилье, причем она ухитрялась работать во Франции без отрыва от участия в руководстве ирландской революцией. Ибо ее самолет «Пегас» якобы датского производства, который на самом деле был слегка закамуфлированной «Страхухолью», долетал от Дублина до Парижа за четыре часа.
Правительство Пуанкаре успело сбежать и обосновалось в Лионе. Вероятно, из соображений быть поближе к Швейцарии. И оттуда истошно призывало народ Франции подняться на борьбу как с немецкими захватчиками, так и с парижскими мятежниками. Но пока особого отклика не наблюдалось. Наоборот, в Марселе тоже произошло что-то вроде бунта, но его руководство еще не определилось, присоединиться ему ко Второй коммуне или провозгласить себя Третьей. Наконец в Орлеане генерал Лаваль, объявив бунтовщиков предателями, Пуанкаре и его кабинет – паникерами, а себя – спасителем Франции, собрал какие-то запасные полки, свел их в две дивизии и двинул на Париж. Однако Жозефина, которую уже чаще называли Богарне, чем де Вилье, села на свой «Пегас», улетела куда-то, но через пять часов вернулась и сообщила восставшим, что ей удалось договориться с русскими братьями об интернациональной помощи. И действительно, эти самые братья в составе Первого танкового полка майора Гудериана и Второй ударной еврейской мотопехотной бригады под командованием полковника Канкрина ночью, пройдя прямо через Париж, отправились в сторону Орлеана. Вместо недавних крестов на грузовиках и танках красовались черные звезды, а агитационный автомобиль, снабженный мощными динамиками, чуть ли не на весь Париж орал «Боже, царя храни». Вслед за русскими интернационалистами с пением «Интернационала» промаршировало два спешно сформированных добровольческих полка, и Жозефина улетела в Ирландию, потому как борьба за народное счастье шла и там. Но обещала через пару-тройку дней вернуться, а если что-то пойдет плохо, то и раньше.
Судя по дальнейшим действиям мадемуазель де Вилье, по прилете в Ирландию снова превратившейся в Неистовую Ди, счастье тамошнего народа состояло в нахождении достаточно большого и ровного поля, его разравнивания до идеального состояния и организации безукоризненной охраны как самого поля, так и потихоньку прибывающих аэродромных служб – и так в трех местах. Ибо буквально завтра туда должен был перебазироваться Второй истребительный полк РГК, а за ним – примерно половина наших «Грифов» и немецких «Левиафанов» общим количеством сорок машин. Еще сорок пять стратегических бомбардировщиков вскоре должны были появиться под Руаном, куда для их охраны уже прибыл Первый истребительный под командованием Полозова. Англичанам предстояло на практике проверить утверждение Черчилля, заявившего, что развитая система ПВО важнейших промышленных объектов способна защитить их от налетов бомберов, несущих эфирные бомбы.